Высокопреосвященнейший Иосиф, митрополит Алма-Атинский и Казахстанский…
Аскет-подвижник, борец за чистоту Православия, прозорливец и Христа ради юродивый, возможный претендент на овдовевшую Патриаршую кафедру, исповедник, претерпевший темничное заключение и ссылку, милостивый пастырь, «ата» (по-русски означает «дедушка») для казахов-мусульман, неустанный проповедник Евангелия «словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою» (1 Тим. 4:12), утешитель и заступник, старец-архиерей, замечательный гимнограф, автор пронзительного и, на первый взгляд, бесхитростного стихотворения «Ландыши»:
Чтобы свет любви и радости
В нашем сердце не угас,
Целомудренные ландыши
По весне цветут у нас.
У весенней тихой зореньки
Нету краше той красы —
На стебле его, на тоненьком,
Две-три капельки росы.
Мудрость ветхая, далёкая
Различала и цвета:
Скрыта в ландыше глубокая,
Неземная красота.
И не нами это сказано:
Белый цвет издревле свят…
Из букета, как от ладана,
Льётся нежный аромат.
И не зря народы древние
От сердечных ран и мук
Обрели в нём средство верное,
Исцеляя злой недуг.
Из лесов весною раннею,
В тихом шёпоте берёз,
В мир печали и страдания
Ландыш нам принёс Христос.
Нам, немощным и боящимся ничтожных испытаний, трудно даже представить, что это исполненное пасхальной радости стихотворение было написано Владыкой Иосифом во время заключения в Челяблаге среди ужасов страшного лагерного быта, когда только совесть и молитва могли помочь заключенным сохранить в себе человеческое достоинство. А Владыка Иосиф сохранил в себе и нежное трепетное сердце, и способность видеть во всем всемогущую руку Творца, и великое стремление к небесному.
В нашем монастыре сугубо почитается память митрополита Иосифа: он, как и мы, был насельником одного из тверских монастырей; к нему ездил для духовных бесед будущий архимандрит Наум, наш старец; именно Владыка Иосиф является небесным покровителем Межъепархиального Православного Просветительского Центра при Алматинской православной духовной семинарии, где на Богословско-миссионерского факультете учатся многие насельницы нашей обители; и конечно же, Владыка Иосиф – та высота благочестия и любви, к которой мы должны стремиться, а книга про него «Свет радости в мире печали» — одна из самых любимых и утешительных для всех нас.
***
Начало монашеского пути митрополита Иосифа тесно связано с Тверским краем. В книге Веры Королёвой про Владыку «Свет радости в мире печали» есть отдельная глава под кратким названием «В Твери».
«Митрополит Иосиф – о себе: «В Тверском Отроче монастыре я пробыл пять лет, потому что Владыка Арсений пробыл там пять лет, будучи викарием Старицким Тверской епархии.
В 13-м году Владыка Арсений возил меня на Валаам. Сначала мы поехали в Кронштадт, потом в Петербург на Карповку ко гробу отца Иоанна Кронштадтского, а потом уже на Валаам поклониться и повидаться с Владыкой Сергием Финляндским (будущим Патриархом), который был тогда на Валааме на даче. С Валаама нам нужно было ехать в Кексгольм. Вот мы прощаемся уже с Владыкой Сергием, подошел пароход на Кексгольм, я внизу стою с чемоданами. Владыка Арсений говорит: «Беги, у Владыки Сергия благословение возьми». Я – ту-ту-ту-ту-ту – наверх, благословение взять. Когда я спускался вниз по лестнице, Владыка Сергии (Владыка Сергий и шутил же, Боже мой): «Может быть, Преосвященнейший, оставите нам Ваню? У нас выдвигается кандидатура на игумена — лет через пятнадцать». Владыка Арсений внизу стоит, а я на ступенях, на лестнице. «Нет, Ваше Высокопреосвященство, с его характером он не задержится на той степени (т. е. ступени), на которой сейчас стоит». Так и вышло. Сергий же посвящал меня архиереем в Ростове-на-Дону. Природная вера была у меня и некоторые-некоторые способности. Некоторые природные способности.
Вот такой случай: когда умер правящий архиерей Тверской епархии (архиепископ Тверской Антоний (Каржавин, † 1914)), и его, уже сидящего в кресле, облачали два соборных иподиакона, то они торопились, потому что уже владыка Арсений приехал и губернатор, и звонили 12 раз в колокол. Иподиаконы торопились и никак не могли облачить архиерея: и саккос, и омофор, и все облачение задралось. Тогда я сзади подошел, приподнял покойного архиерея, и все облачение поправили. Но я сразу почувствовал боль в животе.
Шли годы, я не болел, только когда поднимал что-нибудь тяжелое или много ходил, тогда боль немножко ощущал. И в лагерях чуточку побаливало, потому что я по двести пар белья стирал. Так быстро никто не мог стирать, как я стирал белье для рабочих. И когда меня комиссовали, Герчик, доктор, у меня спросил:
– Откуда у Вас грыжа?
Я эту историю рассказал.
–Какой он, архиерей, – говорит, – был благородный. Сейчас же Вас отблагодарил и сделал Вам подарок, чтобы гарантировать на легкий труд.
С Тверского монастыря меня брали в солдаты на очень короткое время. Так как я по словесности всех превосходил, то меня направили в Казань в унтер-офицерскую команду. Я был белым унтер-офицером. Но поскольку я был очень молод, мне дали на год отсрочку, и я опять приехал в Тверь, в монастырь. Но Владыка меня уже не принял, потому что на меня там всего наговорили. И Владыка мне говорит: «Куда же ты, Ванюша, пойдешь теперь?» – «Не знаю, куда пойду. К Царице Небесной!» Взял я свою икону Иверской Божьей Матери и стал спускаться по лестнице, и не знал, куда я иду, покуда я спускался с лестницы. Но когда я вышел во двор и увидел: дверь! – а-а – раз Владыка не принимает, пойду в затвор! И скорей туда, в келью, и заколотился, и забился. Месяц провел в затворе. Мне ребята, конечно, и суп, и борщ приносили ночью, и в форточку дрова бросали. Иверская икона стояла, и лампада горела перед ней. Все ребята принесли и сделали, потому что я с ребятами хорош был, будучи келейником архиерейским.
А в последних числах февраля губернаторша и губернатор (Николай Георгиевич фон-Бюнтинг — тверской губернатор с 15 апреля 1906 года, был убит в разгар революционных беспорядков 2/15 марта 1917 г. — в день отречения императора Николая Александровича) узнают, что я в затворе. Они ахнули! Но так как она датчанка, а он немец, она по телефону звонит и говорит: «Плявда ли, Ваше Плеосвященство, что Ваня задворником (дворником) стал?» Они меня все знали, я им пять лет подавал и кофе, и конфеты, и квасы, и прохладительные воды. Славная была барыня. «Нет, Софья Михайловна дорогая, Ваня не за дворник, а Ваня… м-м… помощник эконома» – Владыка – юрист, сообразил быстро, – он помощник эконома и, конечно, забитый гвоздями.
На другой день приезжает Преображенский, личный секретарь правящего архиерея Серафима (Чичагова), и говорит:
– Высокопреосвященнейший Владыка предлагает Вам отпустить послушника Чернова в канцелярию архиерейского дома.
– Помилуйте, Иван Михайлович, я только позавчера назначил Ваню помощником эконома (а я в затворе сижу), иначе некого было, кроме Вани, я его назначил. Отпустил от себя и назначил. Доложите его Высокопреосвященству, что он очень нужен для монастыря.
Уехал Преображенский.
Правящий архиерей по телефону: «Ну, Бог благословит. Пусть Ваня будет у Вас там помощником».
Ко мне стучат: «Если сам не выйдешь, выломаем дверь». Тогда надо выходить. Тут мне дают расходную книгу (я должен был ездить в магазины и к купцам за товарами с книгой), ключи от кладовки вручает казначей, уже натопили квартиру помощника эконома – и пошла благодатная жизнь.
Но вот-вот убьют губернатора. Вот-вот будет октябрь 17-го года. И вот-вот Владыка в правящие будет назначен, и я с ним поеду в Таганрог.
Вот вам отрывок моей биографии».
***
Наш старец, архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Наум, приезжал в Алма-Ату ради того, чтобы встретиться с митрополитом Иосифом. Убежденный в его святости Батюшка часто рассказывает своим духовным чадам о владыке Иосифе. «Таких архиереев, как Владыка Иосиф, я никогда больше в своей жизни не встречал» – таковы его слова. А вот его рассказы, которые сам он слышал от митрополита Иосифа:
«Интересные были беседы в Москве с Тучковым Евгением Александровичем, который после смерти Патриарха Тихона подбирал архиереев с большевистской ориентацией. Вызывал и беседовал в Троицком подворье. От владыки Иосифа он требовал признания обновленчества и сотрудничества с новой властью. Владыка пытался в разговоре уйти от этих тем и уводил разговор на другое. Он начинал рассказывать Тучкову, какая у него была хорошая бабушка, как она хорошо умела работать, как она пекла хлеб – из какой муки, как замешивала, сколько дрожжей клала… и таким образом Владыка отвлекал и тянул время на допросах. И в конце говорит: «Так вот, бабушка-то моя мне говорила, будут архиереи женатые, в галифе ходить, так ты с этими архиереями дела не имей». И Владыка так мудро отвечал на все вопросы, что не согласился ни с обновленческим уклоном, и ни с каким отступлением от Православия.
При владыке Иосифе было в Алма-Ате перезахоронение Евдокии, убитой и похороненной в ограде спец. учреждения. Дух умершей устрашал часовых и начальников чекистов. Она требовала перенести ее тело. Владыке власти предложили перенести останки мученицы, и он с иподиаконом Виктором ее перезахоронил. Власти требовали это не разглашать.
Владыка Иосиф много последований церковного круга богослужения знал наизусть и даже, будучи в тюрьме, вместе с митрополитом Мануилом, на память вычитывал наизусть многие службы. (Он сидел на Лубянке в одной камере вместе с епископом Мануилом (Лемешевским), они вместе молились, их неплохо кормили – лучше, чем всех остальных заключенных, вызывали на допросы. А потом владыку Мануила отпустили на кафедру, а владыку Иосифа – в тюрьму на 10 лет). Также в лагерях Владыка совершал службы на память. Сказалось то, что он еще мальчиком определился к архимандриту Арсению (впоследствии епископу Таганрогскому) и у него годами пребывал на церковных службах, служа и иеродиаконом, и иеромонахом непрерывно. Также любил службу Божию. И красота богослужения, и глубина богословия в церковных канонах, стихирах, последованиях церковных, укрепила дух его в глубокой церковности (что видим и у преп. Серафима Саровского, и у старца Силуана Афонского). Это редкий дар, когда Господь традицию церковную, благочестие святых отцов и их веру вкладывает в сердце, научая Духом вне школьной скамьи (как и преп. Марии Египетской).
На престоле в алтаре Никольского собора стояла икона Казанской Богоматери. Когда спросили Владыку, почему так, он сказал: «Было смятение в Алма-Ате. Сменили архиерея, поставили другого. Он идет на службу, а у въезда во двор Никольского собора ложатся люди, заграждая ему въезд. Приходилось разворачивать машину.
Было две враждующих партии – лучше не называть, кто их возглавлял. И вот Патриарх Алексий I вызывает из Петропавловска владыку Иосифа, вручает икону Казанской Богоматери и говорит: «Просим Вас, Владыка, принять епархию и постараться умирить всех, а то придется эту епархию делить на несколько частей».
Владыка с одной митрой прилетел на самолете в Алма-Ату. Секретарь епархии встречает.
– Как дела? – спрашивает Владыка.
– Бунтуют в соборе.
–Ну ладно, – говорит Владыка, – приготовьте мне скромно кафедру в Казанской церкви, я там буду первую службу совершать, как в приходском храме, а не в кафедральном.
– А как же собор?
– Будем требы совершать там. Где мне остановиться?
– Гостиница есть.
И уехал.
Секретаря народ стал спрашивать:
– Ну как новый Владыка? Понравился?
– Стройный, жизнерадостный, любвеобильный. Службу заказал в Казанской церкви служить.
– А как же собор?
– В соборе требы будем совершать.
…Было долгое молчание… из толпы голоса:
– Дожились! Собор будет требным! Владыки не будет на службе у нас!
Другой голос:
– Это вот Евдокия подняла бучу! Я тут не причем.
Другой голос:
– Я слышала, что Владыка любит белые цветы, пойдемте с цветами, пригласим.
Пошли, приглашают.
А он:
– Как у вас, все готово?
– Конечно готово к службе – и цветы, и ковры от ворот.
– Ну ладно, скажите секретарю, пусть отменит первое решение и будем в соборе служить.
Поехал – и цветами устилали ковры от улицы до входа в храм и все умирилось».
Еще было покушение на Никольский собор. Богоненавистники решили закрыть Никольский храм и стали совершенно рядом с ним строить кинотеатр. Народ начал тревожиться – и кинотеатр, и базар рядом. А власть имущие предлагают Никольский собор закрыть, а на новом месте строить новый храм, и много смутьянов нашли, которые подстрекали к этому.
Владыка долго томился и решил смириться, а храм не бросать. Несколько дней увещевал народ, что стена кинотеатра даже ограждает храм от случайных людей и не мешает нам молиться, и место наше намоленное, не надо оставлять. И успокоил, и сохранил храм.
Слово и проповедь его были простые – Владыка прививал любовь. «Для нас Бог как бы с неба послал кусочек рая – чудесную Алма-Ату – будем трудиться – какие плоды земные земля дает, будем молиться, детей воспитывать, за весь мир молиться, милосердие ко всем проявлять» …
Любил сам начинать Всенощное бдение, в полном облачении кадил весь храм. После Литургии часто всех служащих и гостей угощал, и угощал многих. Шофера и сторожа только ради Владыки трудились, а после его смерти разошлись – их держала любовь Владыки. Часто дети – соседи казахи спрашивали конфеты, стуча в стену. Он отвечал, и угощал, и выносил им кульки.
Владыка Иосиф говорил, что «в молитве я не всегда беспокою просьбами Господа, но обращаюсь часто к Святителю Николаю, и он исполняет мои прошения».
Юродство иногда проявлял с мудростью. Однажды бедному студенту подарил брюки. Нашлись злобные и пришли его ругать: «Что Вы заманиваете к себе?» Он так мудро ответил, что они рассмеялись и тихо ушли. Вроде бы то некультурно было: «Смотреть на блистающее открытое нечто, на котором сидишь, прикрыть-то нечем» (в рифму стихом).
Видели во Владыке Иосифе любовь и милосердие и даже как мы знаем готовы были видеть его Патриархом – «все годы заключения мы не ставим Вам в вину».
Здесь, на Минина, в этой келье, сидел гость – второй по чину и званию из комитета по делам Церкви. Речь была о выдвижении владыки Иосифа в Патриархи. Владыка скромно отказывался, что он не имеет богословского образования, и он восемь раз и двадцать лет был в тюрьмах и лагерях, что есть звезды-митрополиты выше его. На что влиятельный гость, видимо, выполняя решение и задание многих церковных и светских деятелей, отвечал, что все прошлое не вменяется ему, и что все считают его кандидатуру достойной. Беседа была долгой. И если бы Владыка изъявил согласие, то всесильная воля людей, пославших гостя, провела бы это начинание.
Имея дар прозорливости, подбирал для служения людей благочестивых. Один человек из провинции приехал в собор молиться – Владыка его призвал в алтарь и посвятил в иподиакона, и послал рассчитываться с работы, удивленного. Потом он стал добросовестным священником.
В разговорах с уполномоченным он хвалил ставленников, – что они, мол, чуть ни Герои Советского Союза – мирные люди и добивался согласия на рукоположение от уполномоченного.
Трудно было включать в клир отца Валерия, власти никак не давали согласия. Тогда одному «работнику» Владыка пообещал большую награду с украшениями, и тот со своими связями добился согласия. Владыка дал ему митру и ждал согласия Патриарха. Но вскоре Владыка умер, и тот так и не носил ее».
https://azbyka.ru/otechnik/Zhitija_svjatykh/svet-radosti-v-mire-pechali/ — Королёва В. Свет радости в мире печали. Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф
https://www.youtube.com/playlist?list=PL89DA75386CB1F8EC –
О замечательном подвижнике XX века митрополите Алма-Атинском и Казахстанском Иосифе (Чернове).
Фильм первый «Восхождение».
Фильм второй «Святитель».