25 июня – особый день для православных Тверской епархии — практически во всех храмах совершаются торжественные богослужения, прославляющие святую благоверную княгиню Анну Кашинскую, супругу убиенного князя-страстотерпца Михаила Тверского, как заступницу и предстательницу пред Господом за нашу землю. Сугубо испрашивают её молитв в женских монастырях, поскольку, претерпев множество потерь и скорбей, последние годы своей жизни благоверная княгиня послужила Кашину, Твери и всей Руси уже в иноческом чине.
В Вознесенском Оршине монастыре помимо полиелея святой благоверной княгине-инокине Анне всегда служится всенощное бдение прп. Онуфрию Великому, древнему подвижнику, который начал свою монашескую жизнь в возрасте младенческом – его, трехмесячного, отнес на воспитание старцам-схимникам по особому Божиему указанию отец, персидский царь. В честь этого удивительного святого в XVI веке был освящен южный придел Вознесенского собора. В Тверской областной картинной галерее сохранилась фреска прп. Онуфрия того же времени из Оршина монастыря – её реставраторы сняли с алтарной преграды в 80-е годы прошлого столетия.
***
На монастырской трапезе в этот день уже стало традицией перечитывать житие преподобного Онуфрия Великого, а также свидетельства о его помощи насельнице Марфо-Мариинской обители Фросе — монахине Любови (Журило), записанное протоиереем Александром Шаргуновым.
Житие преподобного Онуфрия Великого
«…всякий, чтущий память мою, каким бы то ни было образом удостоится Божиего благословения. Господь поможет ему благодатию Своею во всех благих начинаниях на земле, а на Небе примет в святые селения…»
Преподобный Онуфрий Великий был одним из тех славных пустыножителей, укрывшихся в дикой живописной Фиваидской пустыни в Египте, которые в IV веке во времена императоров Констанция и Валента, пламенною молитвою, постом и покаянием защищали святую веру христианскую, гонимую еретиками-арианами.
Преподобный Онуфрий родился около 320 года в семье персидского царя. Отец его, не имея долгое время потомства, молился всей душой Господу о даровании ему сына, и Бог услышал его. Но ещё до рождения святого Онуфрия к его отцу пришёл однажды демон под видом странника и сказал: «Царь, жена твоя родит сына, но не от тебя, а от одного из твоих слуг. Если тебе угодно будет удостовериться, что я говорю правду, прикажи бросить новорождённого в огонь. И, если я говорю ложь, то Бог сохранит его невредимым». Отец не уразумел коварства вражьего и, поверив мнимому страннику, исполнил лукавый совет, бросив новорождённое дитя в огонь. Совершилось чудо: ребёнок протянул руки к небу, как бы моля Создателя о спасении, и пламень, разделившись на две стороны, оставил младенца невредимым. Между тем отцу явился Ангел Божий и, изобличив его в безрассудном доверии к наветам диавольским, приказал ему крестить сына, назвать Онуфрием и отвести его, куда укажет Бог.
Когда заметили, что дитя совсем не принимает материнское молоко, отец поспешно отправился в путь вместе с сыном, боясь, чтобы младенец не умер от голода. В пустыни к ним подбежала белая лань и, накормив малютку своим молоком, побежала вперёд, как бы указывая им путь. Так они дошли до монастыря близ города Гермополя. Игумен, извещённый об этом свыше, встретил их и взял святого Онуфрия к себе на воспитание. Простившись с сыном, царь ушёл и до своей кончины не переставал посещать монастырь. Лань же кормила святого Онуфрия до трёхлетнего возраста.
Когда отроку исполнилось семь лет, с ним произошло чудо. Ключарь монастыря каждый день давал ему часть хлеба. Святой Онуфрий, посещая храм, подходил к иконе Пресвятой Богородицы с Предвечным Богомладенцем на руках, в своей ангельской простоте обращался к Богомладенцу Иисусу со словами: «Ты такой же Младенец, как и я; но Тебе ключарь не даёт хлеба. Поэтому возьми мой хлеб и ешь». Младенец Иисус протягивал Свои руки и брал у святого Онуфрия хлеб… Однажды ключарь заметил это чудо и сообщил обо всём игумену. Игумен приказал в следующий день не давать святому Онуфрию хлеб, а послать его к Иисусу за хлебом. Святой Онуфрий, повинуясь словам ключаря, пошёл в храм, стал на колени и, обращаясь к Богомладенцу на иконе, сказал: «Ключарь не дал мне хлеба, а послал к Тебе за получением его; дай мне хоть кусочек, ибо я сильно проголодался». Господь дал ему чудесный и прекрасный хлеб, притом столь большой, что святой Онуфрий едва отнёс его к игумену. Игумен вместе с братией прославили Бога, дивясь благодати, почившей на святом Онуфрие.
В десятилетнем возрасте святой Онуфрий ушёл в пустыню, желая подражать святым пророкам Илии и Иоанну Предтече. Когда он тайно ночью вышел из монастыря, пред ним явился луч света, указавший ему путь к месту его пустынных подвигов. Здесь святой Онуфрий нашёл дивного старца-пустынника, с которым он прожил некоторое время, обучаясь у него правилам пустынножительства. Через несколько лет старец скончался, и святой Онуфрий шестьдесят лет прожил в полном одиночестве. Много скорбей и искушений претерпел он за это время. Когда истлела его одежда, и он сильно страдал от зноя и холода, Господь одел его густым покровом волос на голове, бороде и теле. Тридцать лет Ангел Божий ежедневно приносил ему хлеб и воду, а последние тридцать лет он питался от финиковой пальмы, выросшей, по милости Божией, около его пещеры, имевшей двенадцать ветвей, которые поочерёдно ежемесячно приносили плоды. Воду он пил теперь из источника, чудесно открывшегося у пещеры. В течение всех шестидесяти лет Ангел Божий приходил к преподобному Онуфрию в праздничные дни и причащал его Святых Христовых Тайн.
Повествователь житий многих пустынножителей преподобный Пафнутий сообщает, что когда он, водимый Божественным Промыслом, пришёл к пещере, где жил преподобный Онуфрий, то сильно испугался, увидев преподобного, обросшего белыми волнистыми волосами. Преподобный Пафнутий хотел бежать, но преподобный Онуфрий остановил его словами: «Человек Божий, не бойся меня, ибо я такой же грешный человек, как и ты». Это успокоило преподобного Пафнутия, и между подвижниками состоялась долгая беседа.
Преподобный Онуфрий рассказал о себе, как пришёл в это место и сколько лет здесь прожил. Во время беседы вдруг, неизвестно кем, посреди пещеры поставлен был хлеб и сосуд с водой. Подвижники, подкрепившись пищей, долго ещё беседовали и молились Богу. На другой день преподобный Пафнутий заметил, что лицо преподобного Онуфрия сильно изменилось. Преподобный Онуфрий же сказал: «Бог послал тебя, Пафнутий, для погребения моего, ибо сегодня я завершу своё служение Богу в мире сем».
Преподобный Пафнутий стал просить преподобного Онуфрия, чтобы ему позволено было остаться жить на этом месте в пустыни, но преподобный Онуфрий не разрешил ему, говоря: «Бог избрал тебя для того, чтобы ты, посетив многих пустынников, поведал инокам и всем христианам об их жизни и подвигах. Поэтому возвратись к своей братии и поведай, что Господь услышал моления мои; и что всякий, чтущий память мою, каким бы то ни было образом удостоится Божиего благословения. Господь поможет ему благодатию Своею во всех благих начинаниях на земле, а на Небе примет в святые селения».
Сказав ещё много назидательных слов, преподобный Онуфрий помолился Богу, лёг на землю и, крестообразно сложив руки на груди, преставился ко Господу. Лицо его просияло, как солнце, и пещера наполнилась благоуханием; послышалось ангельское пение и дивный Божественный глас: «Оставь бренное тело, возлюбленная душа моя, чтобы Мне взять тебя в место вечного упокоения со всеми избранными Моими». Преподобный Пафнутий был сильно опечален тем, что под руками у него не было орудий для ископания могилы, а почва была каменистая. Но вот прибегают два льва и когтями своими в один момент приготовляют могилу в том месте, которое Пафнутий, снявши с себя власяницу и обвив ею тело преподобного Онуфрия, предназначил для погребения почившего. Тогда Пафнутий предал оное с молитвою земле; могилу же засыпали львы и затем удалились. Нагромоздивши на могилу кучу камней, чтобы хищный зверь пустыни не нарушил мирного сна Божия угодника, Пафнутий хотел было ещё хоть раз взглянуть внутрь пещеры преподобного Онуфрия, но последняя обрушилась, финиковая пальма засохла и с корнем повалилась на землю; пересох и источник. Пафнутий, таким образом ясно уразумел, что Богу не угодно было его подвижничество на сем месте и, славословя Бога, дивного во святых Своих, возвратился в Египет, проповедуя всем о том, что видел и слышал.
Вскоре после этого, благочестивые иноки составили описание жития преподобного Онуфрия, разослали оное по всему Египту и Востоку, прославляя святую жизнь этого великого пустынножителя.
Протоиерей Александр Шаргунов
Видение монахини Любови (Журило)
В день памяти преподобного Онуфрия Великого, подвижника IV века, снова и снова приходит на память рассказ монахини Любови (Журило), насельницы Марфо-Мариинской обители в предреволюционные годы. Этот уникальный документ я получил более тридцати лет назад от ее ближайшей подруги матушки Надежды.
Документ этот взят из дневника отца Митрофана Сребрянского, духовника обители, и предваряется надписью в углу первой страницы: «Свидетельствую своей священнической совестью, что все, записанное мной со слов сестры Евфросинии, верно». Эти слова напоминают молитву священника на исповеди перед крестом и Евангелием: «Аз же точию свидетель есмь».
В данном случае священник, отец Митрофан, свидетельствует перед Богом не просто о подлинности рассказа сестры Евфросинии (в монашестве Любови), а об истинности его по духу и смыслу любви и правды Христовой, — того, что открывается крестом и Евангелием. Это не какая-нибудь «Жизнь после смерти» Моуди, критическая оценка которой с православных позиций давно уже была дана отцом Серафимом (Роузом). В памяти возникают мытарства блаженной Феодоры, или видение матери Рылеева о будущем своего сына-революционера, когда он был смертельно болен в детстве, или рассказ Клавдии из Барнаула, ходивший в хрущевские годы в религиозном самиздате. Однако этот документ должен занять исключительное место в православной мистике, ибо обладает особенной духовной глубиной.
Преподобный Онуфрий Великий, память которого сегодня празднует Церковь, в течение 60 лет совершал в полном одиночестве подвиг молитвы в Фиваидской пустыне; человек Божий, с головы до ног покрытый белыми волосами и препоясанный по бедрам листвой, как описывает его современник, преподобный Пафнутий, встретивший его там.
Какая может быть связь между египетской пустыней IV века, и провинциальным городком Харьковской губернии 1912 года? Как могут они пересекаться в тихой обители на Большой Ордынке в Москве, где подвизалась родная сестра последней русской Царицы? Еще ничто как будто не предвещает страшной революционной бури, но у Господа великая княгиня Елизавета и ее духовник отец Митрофан уже отмечены сиянием страдания за истину. Мы знаем, что тысяча лет грядущих у Господа — как день вчерашний, и святые Его участвуют в Божьем совете, предваряя на помощь ищущих спасения. Там, где вечная жизнь, человеку дается, как воскресшему Христу, входить дверями затворенными — времени и пространства не существует.
Отметим и то, что свидетельство об истинности рассказа сестры Евфросинии принадлежит не просто благоговейно совершающему свое служение священнику, а святому человеку, местное почитание которого началось сразу же после его смерти, а относительно недавно состоялась его канонизация. Когда через два года после смерти отца Митрофана умерла его матушка, монахиня Елизавета, ее гроб положили в могилу отца Митрофана, и, случайно сдвинув крышку гроба батюшки, увидели, что тело его нетленно. Как у прославленной великой княгини Елизаветы, у духовника ее был подвиг преподобничества и исповедничества. Промысл Божий дивно соединил их. Во время русско-японской войны отец Митрофан был назначен церковной властью священником в полк, шефом которого являлась великая княгиня Елизавета Феодоровна. В этом году, вслед за столетием убиения святых Царственных мучеников мы молитвенно вспоминаем и столетие ее мученической кончины.
Между прочим, в книге отца Митрофана Сребрянского «Дневник из времен русско-японской войны», которая выдержала тогда не одно издание, всюду видна высшая простота, духовная мудрость, я бы сказал — святость его сердца. Если у великой княгини брак с великим князем Сергеем Александровичем с самого начала был по взаимному согласию только духовным, отец Митрофан и его супруга, как сам он рассказывал, горячо желали иметь детей, но Бог не давал, и они скоро стали жить в полном воздержании, а потом оба приняли постриг. Собственно, Елизавета Феодоровна и искала такого духовника для обители, который бы, будучи женатым священником, имел бы полное воздержание в брачной жизни, как отец Иоанн Кронштадтский. После разгрома обители отец Митрофан был арестован и его приговорили к расстрелу, но неожиданно, в самый день казни, заменили ее несколькими годами каторжных работ в концлагере, на лесоповале, а затем — пожизненной ссылкой. Видно, Богу надо было еще продлить жизнь Своего молитвенника.
Известны многие случаи его прозорливости. Об этом даре знали не только его близкие, но даже и крестьяне из тех мест, где он находился в ссылке. Так однажды прибежал к нему в отчаянии пастух из деревни Владычня, у которого пропало несколько колхозных коров, и ясно, чем это грозило ему в те страшные годы. Отец Митрофан помолился и указал пастуху место, где их нужно искать. В видении сестры Евфросинии великая княгиня Елизавета и отец Митрофан стоят рядом с преподобным Сергием Радонежским. Их духовное родство — сокровенно и в то же время очевидно. Неслучайно отец Митрофан в постриге получил имя Сергий, а великая княгиня приняла мученическую кончину 18 июля, в день преподобного Сергия. Итак, из дневника отца Митрофана Сребрянского, духовника Марфо-Мариинской обители милосердия.
***
Свидетельствую своей священнической совестью, что все, записанное мною со слов сестры Евфросинии, верно.
Протоиерей Митрофан Сребрянский
«Господи, благослови! 1912 года июня 25-го в пять часов вечера мне очень захотелось спать. Зазвонили ко всенощной, а я, не будучи в силах противиться, легла и уснула. Проснулась 26 июня в пять часов вечера. Родные думали, что я умерла, но внезапность смерти понудила их позвать врача, который сказал, что я жива, но сплю летаргическим сном. Во время этого сна душа моя видела много ужасного и хорошего, что я и расскажу по порядку.
Вижу, что я нахожусь в поле совершенно одна. Страх напал на меня, небо темнеет. Вдруг вдали что-то засветилось. Оказалось, что свет исходит от приближающегося ко мне старца с длинными волосами и длинной бородой, почти до земли, в белой рубашке, подпоясанный. Лицо его так сияло, что я не могла смотреть на него и упала ниц. Он поднял меня и спросил: «Куда идешь, раба Божия?» Я отвечаю: «Не знаю» Тогда старец сказал мне: «Стань на колени!» — и начал напоминать мне все мои грехи, которые я по забвению не исповедала. Я была в ужасе и думала: кто же это, что и помышления мои знает? — а он говорит: «Я святой Онуфрий, и ты меня не бойся» — и перекрестил меня большим крестом: «Все тебе прощается. А теперь пойдем со мной, я тебя по всем мытарствам поведу». Берет меня за руку и говорит: «Что будет встречаться, не бойся, только непрестанно крестись и говори: спаси меня, Господи! — и думай о Господе, и все пройдет. Пошли». Преподобный Онуфрий говорит: «Смотри на небо!» Я смотрю и вижу, что небо как бы перевернулось, и стало темнеть. Я испугалась, а преподобный говорит: «Не думай дурного, крестись».
Стало совершенно темно, только тьму разгонял свет, исходящий от преподобного Онуфрия. Вдруг множество бесов пересекли нам дорогу, составивши цепь. Глаза их, как огонь, вопят, шумят и намереваются схватить меня. Но как только преподобный Онуфрий поднимал руку и творил крестное знамение, так бесы мгновенно разбегались, показывая листы, исписанные моими грехами. Преподобный сказал им: «Она раскаялась при начале пути во всех грехах», — и бесы тотчас разорвали листы, стеная и крича: «Бездна наша, она не пройдет!» От бесов исходил огонь и дым, что среди окружающего мрака производило страшное впечатление. Я все время плакала и крестилась. Жара от огня я не чувствовала. Вдруг перед нами оказалась огненная гора, от которой во все стороны неслись огненные искры. Здесь я увидела множество людей, услышала крики их и стоны. На мой вопрос, за что они страдают, преподобный Онуфрий ответил: «За беззакония свои. Они совсем не каялись и умерли без покаяния, не признавая заповедей. Теперь страдают до суда».
Идем дальше. Вижу — перед нами два глубоких оврага, столь глубоких, что их можно назвать бездна. Я посмотрела в овраг и увидела там множество ползающих змей, животных и бесов. Преподобный Онуфрий говорит: «Огонь мы перешли. Как нам эту бездну перейти?» В это время опустилась как бы большая птица, распустила крылья, и преподобный говорит: «Садись на крылья, и я сяду. Не будь маловерна, не смотри вниз, а крестись». Сели мы и полетели. Долго летели, старец держал меня за руку. Наконец мы опустились и стали на ноги среди змей, холодных и мягких, которые разбежались от нас. От множества змей делались целые змеиные горы. Под одной такой горой я увидела сидящую женщину, у которой голова вся была покрыта ящерицами, из глаз падали искры, изо рта — черви, змеи сосали грудь ее, а псы держали во рту руки ее. Я спрашиваю у преподобного Онуфрия: «Что это за женщина, и за что она страдает?» Он говорит: «Это блудница. Она в жизни сделала много грехов и никогда не каялась. Страдает до суда. Ящерицы на голове — это за украшение волос, бровей, и вообще украшение лица; искры из глаз за то, что она смотрела разные нечистоты, черви за то, что она говорила неподобные слова, змеи — это блуд, псы — за скверные осязания».
Идем дальше. Преподобный Онуфрий говорит: «Сейчас мы придем к очень страшному, но ты не бойся, крестись». Действительно, дошли до места, от которого шел дым и огонь. Там я увидела огромного как бы человека, светящегося огнем. Возле него лежит шар большой, огненный, а в нем много спиц, и когда человек этот поворачивает шар, то из спиц выходят огненные спицы, а между спицами — бесы, так что пройти через них нельзя. Я спрашиваю: «Кто это?» Преподобный Онуфрий отвечает: «Это сын диавола, разжигатель и обольститель христиан. Кто ему повинуется и не соблюдает заповедей Христовых, тот идет в муку вечную. А ты крестись, не бойся». Шли мы через эти проволоки свободно, но со всех сторон несся шум и крик, который исходил от множества бесов, стоящих цепями. С ними было и много людей. Преподобный Онуфрий объяснил мне, что люди потому вместе с бесами, что им при жизни служили и не каялись, здесь ожидают Страшного суда.
Затем подошли мы к огромной огненной реке, в которой много людей, и от них несутся крики и стоны. Я смутилась при виде реки, но старец стал на колени, велел стать и мне и смотреть на небо. Я так и сделала, и увидела на облаках архангела Михаила, который протянул нам жердочку. Преподобный Онуфрий взял за конец, и она перекинулась через реку, аршина на три от огня. Я, хотя сильно боялась, но крестилась, и при помощи преподобного Онуфрия перешла на другую сторону, и очутилась перед стеной. Мы перешли через узкую дверь с трудом, и вышли на огромные снеговые ледяные горы, где находилось много людей, они все дрожали. Особенно меня поразил один, который по шею сидел в снегу и кричал: «Спасите! Спасите!» Я хотела пойти, помочь ему, но преподобный Онуфрий сказал: «Оставь его. Он зимой не впустил к себе в дом отца своего, и тот замерз. Пусть сам даст ответ за себя. Вообще, здесь находятся люди за то, что холодным сердцем относились к Богу и людям».
После этого мы подошли к прекрасной и широкой реке, где преподобный старец поставил меня на доску, и сам пошел по воде. На другой стороне оказалось прекрасное поле, покрытое зеленью, травою, лесом. Когда мы проходили через него, то увидели множество зверей, которые ласкались к преподобному Онуфрию. Прошли поле и подошли к высокой прекрасной горе, на которой были три лестницы, как бы из желатина, и бежали с горы двенадцать ручейков чистейшей воды. Около горы мы остановились и преподобный Онуфрий сказал: «Ты видела все страшное, за что люди страдают, живи же по заповедям Господним. Ты все это перешла за два добрых дела (но не сказал, какие). Теперь я тебя одену в другую одежду, и ты должна лезть, но не по этой лестнице». Преподобный Онуфрий всю меня облил водою из ручья, омыл, и мое голубенькое платье не знаю, куда девалось. Старец надел на меня рубашку белую, сделал из травы пояс и опоясал меня, из листьев сделал шапочку и, три раза перекрестив мою голову, надел на меня шапочку и велел лезть на гору. Очень трудно мне было, но старец подставлял свои руки, и постепенно я долезла до половины горы, но так изнемогла, что старец разрешил дальше продолжать путь по лестнице, причем вел меня за руку, и три раза перекрестил. Затем старец ввел меня в церковь, поставил на середину, и сказал: «Будь душой вся в Боге! Здесь — райское жительство».
Боже мой, какая красота! Я увидела там много чудных обителей, неописуемой красоты деревья, цветы, благоухание, свет необыкновенный. Старец подводит меня к одной обители и говорит: «Это обитель святых жен Марфы и Марии». Обитель сделана не из камней, а вся покрыта зеленью и цветами, окна светятся, как хрустальные, насквозь. Возле дверей по обе стороны, совне, стоят Марфа и Мария с горящими большими свечами в руках. Мы с преподобным стали под деревом, и я вижу: несут ангелы шесть расслабленных людей в эту обитель, а за ними пошло туда много народа, больных, слепых, хромых, в одежде рваной, и много детей. Я спрашиваю: «Неужели эта обитель так велика, что может вместить так много людей?» Старец отвечает: «Может вместить весь мир христиан. Вот и ты небольшая, и в тебе весь мир. Возлюби всех чисто, а себя позабудь, и возненавидь тело, которое служит всем страстям. Постарайся мертвить тело, а душу укрась добрыми делами. Смотри, несут расслабленного человека». Кого это несут? — спросила я. «Брата во Христе, — ответил преподобный. — Его несут многострадальный пастырь Митрофан и многострадальная Княгиня Елизавета». Я увидела Великую Княгиню Елизавету Феодоровну в белой форме, на голове — покрывало, на груди — белый крест. Отец Митрофан тоже был в белой одежде, на груди такой же белый крест. Я совершенно не знала до этого времени о существовании Марфо-Мариинской обители милосердия, Елизавету Феодоровну и отца Митрофана не знала и не видела. Когда они поравнялись со святыми женами Марфой и Марией, то оба, которые несли расслабленного, Елизавета Феодоровна и отец Митрофан, поклонились им, а затем святые Марфа и Мария вошли тоже в обитель, а за ними и мы. Обитель внутри была прекрасна. Отец Митрофан и Елизавета Феодоровна снова вышли из обители, уже одни, и тоже с горящими свечами, подошли к нам и поклонились преподобному Онуфрию, который обратился к ним, и говорит: «Вручаю вам эту странницу и пришелицу, и благословляю под ваш покров». Старец при этом велел мне сделать земной поклон отцу Митрофану и Елизавете Феодоровне. Оба они меня благословили большим крестом. Я говорю: «Останусь с ними!» — но старец говорит: «Пойдешь еще, а потом придешь к ним». Мы пошли. Куда ни посмотрю — везде славят Господа. Красоту рая описать не могу. Какой-то другой свет, сады, птицы, благоухание, земли не видно, все покрыто, как бархатом, цветами. Куда ни посмотришь — везде ангелы, их великое множество. Смотрю — Сам Христос Спаситель стоит, видны язвы на руках и на ногах, лицо и одежда сияют так, что смотреть невозможно. Я упала ниц. Рядом с Господом стояла Пресвятая Богородица с распростертыми руками, херувимы и серафимы непрестанно пели: «Радуйся, Царице!» Здесь же было множество святых мучеников и мучениц. Одни были одеты в архиерейские одежды, другие в иерейские, третьи — в диаконские, иные же — в прекрасных разноцветных одеждах, у всех — венцы на головах, преподобный Онуфрий говорит: «Это те святые, которые страдали за Христа, все переносили смиренно, с терпением, шли по стопам Его. Здесь нет печали и страданий, а всегда радость». Много я видела здесь знакомых умерших, видела там некоторых сейчас еще живых. Святой Онуфрий строго сказал: «Не говори тем, которые еще живы, где ты их видела. Когда тело умрет, тогда души их Господом вознесутся сюда, хотя они и грешные, но добрыми делами и покаянием души их всегда пребывают на небе». Святой Онуфрий посадил меня, и говорит: «Здесь твоя надежда». Начали проходить множество святых в разных одеждах, и чудных, и бедных, кто с крестом в руках, кто со свечами и цветами. Преподобный Онуфрий берет меня за руку и водит по раю. Везде такое славословие Бога, и непрестанная песнь: «Свят, свят, свят!» — текут струи серебристой воды, преподобный Онуфрий возгласил: «Всякое дыхание да хвалит Господа!» Вошли мы с преподобным Онуфрием в одно чудное место, где ангелы непрестанно поют: «Свят, свят, свят Господь Саваоф!» «Слава в вышних Богу!» и «Аллилуия!» Перед нашими глазами открылось дивное зрелище: вдали, во свете неприступнем, на престоле славы восседал Господь наш Иисус Христос. По одну сторону Его стояла Божия Матерь, а по другую — святой Иоанн Предтеча. Сонмы архангелов, ангелов, херувимов и серафимов окружали престол. Множество святых красоты неописуемой стояли около престола. Тела их легкодвижны, прозрачны, одежда блестящая разных цветов, вокруг головы каждого из них — ослепительное сияние, на головах у некоторых — венцы из особого какого-то металла, лучше золота и бриллиантов, а на других — венцы из райских цветов. Одни держали в руках цветы, другие — кресты, или пальмовые ветви. Указывая рукой на одну их святых, стоящих в правом ряду, преподобный Онуфрий сказал: «Это святая Елизавета, которой я тебя вручил». Я действительно увидела ту, к которой меня уже подводил преподобный Онуфрий в видении дел человеческих. Там она была среди калек, нищих, больных, вообще — страждущих, которым она служила на земле, а здесь я увидела ее же, но уже во святости, в лике святых. Да, я вижу ее, ответила я преподобному Онуфрию, — но ведь я недостойна жить с ней: она святая, а я очень грешная. Преподобный Онуфрий сказал: «Она теперь живет еще на земле, подражая житию святых жен Марфы и Марии, соблюдает душу и тело в чистоте, творит добрые дела, молитва ее и крест скорбей, который она безропотно несет, возносят душу ее на небо. У нее тоже были грехи, но через покаяние и исправление жизни она идет на небо». Я от умиления поверглась несколько раз на землю. Под ногами было нечто вроде хрустального, зеленовато-голубого неба. Вижу — все святые попарно подходят ко Христу и поклоняются Ему. Пошли и Елизавета Феодоровна с отцом Митрофаном, и снова вернулись на свои места. Княгиня Елизавета была одета в блестящую одежду, вокруг головы — сияние, и надпись из блестящих светозарных букв: «Святая многострадальная Княгиня Елизавета». Руки у нее сложены на груди, в одной руке — золотое распятие, прекрасный лик святой сияет неземной радостью и блаженством, чудные глаза ее подняты вверх, в них святые молитвы чистой души, узревшей Бога лицом к лицу. Возле святой Елизаветы, по левую сторону, стоял преподобный Сергий Радонежский, а по правую руку — отец Митрофан в архиерейском облачении. «Но ты не думай, что ты достойна была все это видеть и останешься теперь здесь. Нет, твое мертвое тело ждет тебя, это только твоя душа со мной. Когда же душа твоя войдет в тело и вернешься опять на грешную многострадальную землю, которая вся обливается кровью, то я благословляю тебя в ту обитель, где тебя встретили Княгиня Елизавета и отец Митрофан». Я спросила: «Разве есть на земле такая прекрасная обитель?» Святой отвечал: «Да, есть, процветает и возносится на небо через добрые дела и молитвы. Смотри же, ты видела все хорошее и плохое, и знай, что без креста и страданий сюда не войдешь. А покаяние всех грешных сюда приводит. Смотри, вот твое тело».
Действительно, я увидела свое тело, и мне сделалось страшно. Преподобный Онуфрий перекрестил меня, и я проснулась. Полтора часа я не могла говорить, а когда заговорила, то стала заикаться. Кроме того, ноги мои отнялись до колен, и я не могла ходить, меня носили. Доктора не могли излечить меня. Наконец, 25 сентября 1912 года меня принесли в женский монастырь города Богодухова Харьковской губернии, где находилась чудотворная Каплуновская икона Божией Матери. 26 сентября я приобщилась святых Таин Христовых, отслужила молебен перед этой иконой, и, когда меня поднесли к иконе и я приложилась, то мгновенно исцелилась. Тут я вспомнила слова преподобного Онуфрия, когда я была близ Богоматери: «Здесь твоя надежда». Еще прямо после сна я решила удалиться из мира, а после исцеления я уже не могла дождаться возможности уйти в обитель. Меня звали поступить в Богодуховской женский монастырь, где я исцелилась, но я сказала монахиням, что мне хотелось бы уйти подальше от знакомых. Спрашивала я о святых Марфе и Марии, но никто не знал, есть ли обитель во имя их. Однажды я пришла в свой Богодуховской монастырь и монахини сказали мне: «Евфросиния! Ты хочешь подальше уехать от знакомых. Приехала сестра из обители Марфы и Марии. Туда же поступила наша послушница Василиса». Услышав это, я была в ужасе и восторге. Скоро получился ответ от Василисы, что можно мне поехать в Москву. 23 января 1913 года я приехала и поступила в обитель. Передать не могу, что я испытала, войдя в храм обители и услышав пение тропаря святым праведным женам Марфе и Марии».
Записано отцом Митрофаном
31 октября 1917 года
***
Итак, мы видим: Бог кого предузнал, того предопределил, как говорит апостол Павел. Благодать мученичества — самая чудесная благодать, к какой только может стремиться душа, потому что в ней доказательство самой большой любви Церкви, невесты Христовой, к своему небесному Жениху. Но Бог хранит ее лишь для самых достойных Своих друзей. Для остальных, как говорят святые отцы, не требуется ничего, кроме готовности пострадать за Христа. Однако наступают особенные времена испытаний человечества. Миллионы православных христиан в недавние годы гонений сподобились пить эту чашу Господню, которая веселит сердце, и миллионы православных христиан отреклись от своего Господа.
«Есть некоторые из здесь стоящих, — говорит Господь, — которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе». «Я не сомневаюсь, — проповедовал в храме после Литургии один из древних отцов в годы первых гонений на Церковь, — что в этом собрании есть люди, известные одному Богу, которые для Него уже мученики свидетельством их совести, потому что они уже готовы, если потребуется, пролить свою кровь за имя Христово». В наши дни если снова начнутся гонения, будут ли среди нас мученики? Не лишимся ли мы благодати, станет ли наша жизнь свидетельством? Это Царство Христово станет ли нашим, и будем ли мы царствовать над миром, царствуем ли мы над ним сейчас верностью своей Христу? Если я буду влеком на судилище, исповедую ли я Его перед ними, чтобы Он исповедал меня перед ангелами? Может ли милость эта быть мне дана, когда сегодня я робею перед меньшей опасностью? Как могу я надеяться принять дух мудрости, которому не смогут противиться противляющиеся ему, если я не стремлюсь сегодня открыть Его слово никому? Как надеяться мне, что имя Иисусе Христе будет моим последним дыханием, даже когда пожарище зла охватит всю землю, если я не буду учиться дышать им сейчас? Если мы не готовы умереть за Него, говорит священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, нет Его жизни в нас (Шаргунов Александр, протоиерей. Вчера и сегодня. М., 2018).