Будущей монахине Афанасии к началу войны не исполнилось и шести лет:
«Мои родители – православные обыкновенные деревенские люди – Мария Афанасьевна и Василий Михайлович Зайцевы. Жили мы в деревне Малёвка Богородицкого района Тульской области. Трудились. Родители работали в колхозе за трудодни — за палочки. Помню, что папа еще на шахте работал. Один раз пришел с работы (наверное, получил зарплату) и принес большую головку сыра голландского. До сих пор этот запах помню! Было у родителей одиннадцать человек детей, но умирали еще младенцами много. Крестили всех родители. Нас, которые выжили, выросли, было шестеро – три брата и три сестры. Когда началась война, папу взяли на фронт не сразу. В начале зимы 1941 года мы жили на оккупированной территории. Но в нашей деревне фашисты не стояли. Уберёг Господь».
Первые месяцы фашисты быстро продвигались по территории нашей Родины, жгли села и города. 15 ноября 1941 года был оккупирован весь Богородицкий район и месяц находился в руках фашистов. Красивый старинный город Богородск был полностью разрушен, фашисты громили все, что попадалось на пути, публично казнили горожан, женщин и даже детей. Освободили город и близлежащие села через месяц, в середине декабря 1941 года, благодаря героизму воинов 324-й стрелковой и 41-й кавалерийской дивизий 10-й армии.
«Помню, как немцы шли. Гнали их. А я на окошке стояла, окошки маленькие такие были. Скоблила снег — и дырочку, чтобы смотреть, продую. А немцы идут мимо. Стучались к нам и ночевали даже у нас немцы. А пол земляной, настелили они соломой, спали, но не трогали нас. Рядом, в километрах двух или трех, деревня, Ляпуновку, которая рядом с родиной Матронушки, в той же стороне, они сожгли всю, а нашу не успели. Наши их так уж гнали, что им уже некогда было что-то в нашей деревне делать».
Папу похоронили
На фронте был папа. В снегу жил. Рассказывал, что неделю жил в снегу. Только пошевелится, тут же по нему стреляют. Уж как он молился там, не знаю, у нас вся семья верующая. Вся одежда у него была прострелена, а его самого не зацепили. Пришел папа с войны больной и скоро умер. Папу похоронили. Помню, как мы повезли его в больницу, он у меня на коленях, голова на коленях лежала, а мама лошадью управляла. Отвезли его в больницу. Потом мама сказала, что папу похоронили. Там с больницей кладбище рядом было.
Крестный
У нас ещё воевал крестный мой – Василий Афанасьевич Бедняков, мамин брат. Он был три раза раненый, и последний раз в позвонок. Пришел на костылях. Умер в 1998 году. Ему хотели дать Героя Советского Союза. Он со своей ротой на 40 километров вглубь фашистов прошел, пока боеприпасы не кончились, вывел оставшихся в живых обратно. Много чего рассказывал, сейчас уже многое не помню, а вот что в сердце запало. Гнали немцев по нашей русской земле где-то под Смоленском, а он такой милосердный, мягкосердечный, добрый, понятно – верующий, но и волевой, где надо. И он поджеливал (жалел – Ф.Н.), никого не трогал. А когда они зашли в одну деревню, где немцы были, они увидели: дети на кольях сидят! Это значит, впереди шли немцы и вот так с нашими детьми сделали. Когда он увидел это всё, всю команду остановил и говорит: «Кровь за кровь!» То он всех жалел, а когда увидел вот такое…
А когда его боец нашел в сарае три куриных яйца и взял – украл, хозяйка нашла его в строю, солдата вывели, хотели расстрелять перед строем за мародёрство, а Василий Афанасьевич сказал ей, что она сама должна была сварить их бойцу, поставил его в строй рядом с собой, скомандовал: «Направо!» — и увел батальон. Этот солдат прошел с ним до конца и хорошо воевал.
Василий Афанасьевич Бедняков был призван на службу в октябре 1941 года в звании старшего лейтенанта. Награждён орденом Александра Невского, орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны I степени. Был трижды ранен, последний раз — осколком в позвоночник. Долго пролежал в лесу. Мимо ехал солдат на груженой телеге, оставил ему кусок хлеба и обещал вернуться, потом приехал на лошади, забрал. Так и спас ему жизнь. В госпиталь его переправили самолетом. Закончил войну в звании майора.
«Война замирилась»
Помню, мама скотину гнала, а потом отогнала скотину, приходит и говорит: «Ой, какая радость — война замирилась!» Не пришел с войны брат мамин Семён, по папе мой двоюродный брат Иван тоже не вернулся, и еще папин брат Николай. Где они похоронены, не знаю, Господь знает. За всех молюсь, за защитников нашей Родины, простых православных русских людей, моих родных.
Суп «из топора»
Бедные были… невозможно какие. Я вспоминаю свое детство – плакать хочется, как мы жили. Ну, тогда все бедно жили. У нас была печка большая, вся семья на той печке спала. Был голод. Мы особенно не голодовали, потому что у нас мама такая энергичная была. Мы держались за корову. Когда огород весной копали, прошлогодняя картошка попадалась. Она сухая уже, мама её скоблила, в ступе толкла, сквозь сито протирала, оладьи пекла, а то, что не протиралось, как отруби, мама варила в печи вместо гречки. Все вкусно было. Еще я картошку натирала на терке, мама муку добавляла и хлеб пекла на капустном листе. И мы, детки, старались, маме помогали. Мама скажет, наряд нам даёт: одного туда, другого туда. Собирали дрова в лесу, таскали вязанками. А радостно все равно было, как-то хорошо. Света не было, лампочка была с керосином. Помню: соль кончились, соли не было. Сестра приходит и говорит: «Мам, какой же у Тамохиных суп вкусный! Сделай ты такой!» — у соседей наших, значит. И мама пошла к соседке, спрашивает: «Какой ты суп сварила, что дочка моя так хвалит?» А она ответила, что соль кончилась, и она ящик из-под соли потихоньку разрубает и кладет в суп кусочек ящика. Она и маме моей дала такой кусочек суп посолить. Вот и суп, как из топора, из ящика.
Мама всех накормит
Мама такая была — всех накормит. Все нищие были около нас. Кто бы ни шел – накормить, ночевать – все уже показывают: «Вот — Марья Афанасьевна. Помню, после войны, один на костылях пришел голодный, просит есть, а мама говорит: «Вот, печка топится, сейчас что-нибудь сварится. Я тебя накормлю». Картошка, свекла, муки туда. Вкусно все было. А он увидел свёколку под лавкой и просит. Мама говорит, что она гнилая, а он все равно просит. Мама не дала. Накормила тем, что мы сами ели.
Церковь Казанской иконы Божией Матери
Это храм моего детства. Храм Казанской иконы Божией Матери в селе Папоротка. Я маленькая еще была, а ходила одна. Ходила полем, лесом, а шла одна. Сейчас удивляюсь, почему я одна ходила. Знала, что сегодня Никола или Троица. Я собираюсь и иду, километра три до храма было. Мама пускала, ничего не боялась. В Пасхальную ночь почти всей семьей ходили на службу. Меня там чуть ни задавили. Я маленькая была, людей много, а я внизу. Тут стали из храма выходить, и меня стиснули так. Толчея была, людей на выходе скорей растаскивали, чтобы не задавили друг друга, и я ухватилась за ноги какого-то мужика, и меня с ним вытащили. Спас Господь! Теперь там женский монастырь. Я была его насельницей, оттуда приехала сюда.
Маша Зайцева (будущая мон. Афанасия – крайняя слева в платочке) с сестрами
Записала воспоминания Федько Наталья
Использованы фотографии из архива Вознесенского Оршина монастырей и личного архива мон. Афанасии (Курганской).